Ричард Пратер - Тебе конец, убийца! [= Признавайся, убийца!]

Стив выпрямился и посмотрел на нее потемневшими от гнева глазами. Заметив это, она моментально смягчилась:

— Я же тебе говорила, Стив, что раздражительна по утрам. Не сердись... И не упрямься.

Видя, что он продолжает свирепо таращиться на нее, она облизала губы, быстро подошла к туалетному столику. Порывшись в ящичке, достала картонку с коричневыми пуговицами, иголку и темную нитку, вернулась к Стиву и поспешно пришила пуговицу к пиджаку.

— Ну вот, теперь порядок, дружок! — Она ласково улыбнулась. — Видишь, я вполне пригодна для семейной жизни.

Что-то в поведении или словах Марго озадачило Стива, но он никак не мог сообразить, что именно. Он попытался ухватить ускользающую мысль, но безуспешно.

— Ну пошли же, Стив, — поторопила его Марго. Он огляделся — не забыл ли чего. Одежда на нем, бумажник — в кармане брюк.

— Ладно, поехали.

Не говоря ни слова. Марго завела двигатель и повела машину к центру Метро-Сити. Стив пробежал рукой по своим густым темным волосам, вспомнив, что даже не причесался. Достав из кармана расческу и принявшись за спутанные пряди, он проворчал:

— Ну и чертовка же ты!

Марго не отреагировала.

Они ехали молча. Мозг Стива пытался прозондировать странное поведение Марго, его глаза следили за ее длинными тонкими пальцами, напряженно сжимавшими рулевое колесо.

Не следовало ли ему бежать — бежать от нее, бежать из Метро-Сити, бежать от всего того ужаса, что ожидал его в конце развертывающейся перед ними темной дороги?

Стив медленно отдалялся от страшного, смертельно бледного лица, пока наконец отдельные черты не обрели форму. Замазка превратилась в застывшее белое лицо с вытаращенными глазами и замороженно сжатым ртом.

Испытывая тошноту, но вовсе не от неожиданного шока, Стив беспомощно подумал: как странно видеть неухмыляющегося, несмеющегося Коттона.

Такова была первая и долгие секунды единственная мысль, бившаяся в его мозгу. Стиву Беннетту никогда еще не приходилось видеть мертвеца, если не считать картонных человечков, убитых на игрушечной войне. И уж тем более никогда он не представлял себе смерть вот такой: сложенные на груди руки, вытянутые ноги, — человек выставлен напоказ, словно непотребная пародия на завершение жизненного пути. Таково было его первое впечатление в «Похоронном бюро Польсена» — извращенность.

Поэтому и ужас он испытал двойной. И хотя Стив уже почти догадался: он увидит здесь именно Коттона, где-то в закоулках его мозга теплилась вера в то, что с наступлением смерти человек меняется и благодаря странной, сказочной алхимии, опочив в мире, становится прекрасным.

Но Коттон по-прежнему был некрасивым.

Он и при жизни был некрасив, но его лицо ни на минуту не оставалось в покое: веки моргали, ноздри раздувались, губы улыбались, горячая кровь согревала кожу. А то, что сейчас лежало перед Стивом, не было его другом, это был некий предмет с застывшей, загустевшей кровью, с разлагающимися и гниющими нервами, с бессильным мозгом и бесчувственной плотью. Это вовсе не было Коттоном.

Стив повернулся, посмотрел на одного полицейского, на другого, медленно, тихо, без всякого выражения произнес:

— Вы, грязные, вонючие ублюдки, — и пошел прочь. Мэтт преградил ему дорогу. Стив остановился, безучастно взглянул в побелевшие от ненависти глаза полицейского и бросил:

— Проваливай! Мэтт скалился:

— Остынь, убийца! Сейчас мы позабавимся. Расскажи-ка нам все, парень. Со всеми подробностями. Почему ты убил его? Почему? Где пушка? Убийца... убийца... убийца.

До Стива наконец дошло: его считают убийцей, убийцей друга. Следя за непрестанно двигающимся — растягивающимся, открывающимся и закрывающимся — перед его глазами ртом Мэтта, он вдруг с изумлением обнаружил, что из этого отверстия плохо пахнет.

Стива поразило то, что он не может думать ни о чем, кроме мелких, незначительных вещей вроде плохого запаха изо рта Мэтта или необходимости побриться.

— Оставь меня в покое, — сказал Стив. Мэтт склонился к нему и заворчал:

— Он просит оставить его в покое, скажи на милость! Что будем делать, Джо? Оставим его в покое? Или нажмем на него немного? Чуть-чуть, а?

— От тебя воняет, — сказал Стив.

Мэтт взмахнул раскрытой ладонью и врезал ее ребром Стиву по челюсти. Стив пошатнулся, отступил на шаг и тут заметил, что Джо выхватил свой пистолет.

— Кончай это, — бросил Джо Мэтту.

— Райли! — воскликнул Стив. — Я не убивал его, не убивал. Господи, я даже ничего не знал об этом. Мэтт кивнул и проговорил, растягивая слова:

— Ну-ну. Мы-то знаем, что ты убил его. Мы даже нашли деньги.

— Какие деньги?

— Он спрашивает, какие деньги. Его деньги, парень. Деньги убитого.

— Я не убивал его. Я не убил бы его ни за что на свете. И он... У него не было денег.

— Ты точно пришил его. — Голос Мэтта зазвучал спокойнее. — К тому же у тебя был и другой повод. Ведь так? Давай, говори. Тебе же станет легче, Стив.

— Ты не в себе? — Стив нахмурился. — Немного того? Спятил?

Мэтт вмазал ему. На этот раз кулаком. Стив рухнул на толстый ковер. Медленно поднимаясь, он молча смотрел на них, не ощущая ни боли, ни гнева. Пока не ощущая.

— Ладно, — устало произнес Джо Райли, — поехали. Поездка к полицейскому участку осталась смазанной в памяти Стива. Ему задавали вопросы, но он не отвечал на них, сидел притихший. До него постепенно доходило, что Коттон мертв и что он сам оказался каким-то образом замешан в его смерти. Но он даже не успел еще испугаться за свою судьбу.

Стив пришел немного в себя перед столом дежурного сержанта, когда у него отобрали кольцо, часы и все, что было в карманах. Мэтт передал дежурному бумажник с деньгами Стива. Потом он оказался в почти пустой комнате вместе с Мэттом, Райли и еще одним полицейским. Они засыпали его вопросами, и он правдиво отвечал, что никого не убивал и ничего не знает. К нему практически вернулась способность соображать, шок постепенно отпускал его, и на смену ему приходила ярость.

Его допрашивали, сообразил он, «с пристрастием», но без особых издевательств. Никто не предлагал ему сигарету, чтобы выбить ее потом из его губ. Он сидел, они спрашивали. Сначала строго, даже сурово, потом добродушно и почти льстиво. Мэтт вышел на минуту, вернулся и уселся на деревянном стуле перед ним.

Наклонившись вперед, он проговорил почти дружеским тоном:

— Смотри, вот — бабки. Мы нашли их в твоей комнате. Ты плохо их спрятал.

В его руке была толстая пачка купюр. Стив непонимающе уставился на них, заметив, что зеленая бумага имела на кромке коричневатую окраску — как на обрезе некоторых книг.

— Что это за деньги? — спокойно спросил Стив. — О чем вы говорите? Я никогда раньше не видел их.

— Ну-ну. Еще как видел. Ты видел их, когда взял их у убитого. Ты забрал эти бабки из бумажника в его пиджаке и спрятал в своей комнате. Куда ты отправился потом?

— Ошибаешься. — Стив еще раз взглянул на купюры в руке Мэтта и почувствовал внезапную тошноту, сообразив, что коричневатое пятно — кровь Коттона. — Я был с женщиной, — сказал он. — Всю ночь. Она подтвердит.

Он вдруг вспомнил Коттона, откидывающего рыжие волосы со лба и произносящего с ухмылкой: «А теперь проваливай, приятель».

Джо Райли повел могучими плечами и склонился над ним.

— Послушай, Беннетт, почему бы тебе не облегчить душу? Тебе же будет легче. И забудь старую хохму о женщине в качестве алиби, она тебе не поможет.

— Но это правда! — Стив взорвался. — Бога ради! Неужели вы все свихнулись? Да и эти деньги не принадлежали Коттону. У него не было таких деньжищ — только несколько долларов.

— Те деньги, что были у тебя, когда мы тебя задержали... — проворчал Джо. — Ты сказал, что выиграл их. Вероятно, ты сказал первое, что пришло тебе в голову. Ведь ты знал, что Клэй выиграл эти бабки прошлой ночью — около пяти штук. Вот тебе и пришло это в голову. Так?

— Не так. Он не выигрывал. Разве что несколько баксов. — Стив стиснул зубы и с безнадежным видом покачал головой. — Что с вами, в самом деле? Откуда у вас такие безумные идеи? Вы подстроили все это?

Райли смахнул Мэтта с его стула и сам сел перед Стивом. Удивленно глядя на него, он сказал:

— Послушай, Беннетт. Мы ведь неплохо к тебе относимся. Понимаешь, о чем я говорю?

Стив неохотно кивнул. Разумеется, Райли, как и Мэтт, был настроен против него, но все же большой, грузный коп казался справедливее, дружелюбнее.

— О'кей, — продолжил Райли. — Ты был прошлой ночью в «Какаду». Вместе с Клэем... с Коттоном. Стив опять кивнул:

— Да, я ушел где-то между восемью и девятью. Кажется, около половины девятого.

— Короче, ты был там и видел, как Коттон снял много «капусты».

— Не было этого.

На челюстях Райли набухли и спали желваки.